Ленин и моветон
Под девизом "Четверть века - для человека" единственный авторский театр Новосибирска лихо отметил юбилей в Доме Ленина, оросив его скупой слезой несбывшихся мечт.
НГДТ Сергея Афанасьева собрал в Доме Ленина экс-сотрудников театра разных лет, вип-персон местного розлива, а также гостей из Франции и российских столиц. Худрук детского театра "Лукоморье" Виталий Елгин, игравший в "Плодах просвещения" и "Шутках в глухомани", признался (в кулуарах): "Когда у меня был кризис среднего возраста, этот театр помог мне выжить, не сойти с ума". Питерский актер и режиссер Александр Баргман назвал себя (публично) афанатом на Неве. Московский культурный деятель широкого масштаба Виктор Рыжаков поставил афанасьевский театр-дом в один ряд с Фоменко, Женовачем и Табаковым. С этого места можно и поподробнее. Понятие "дом" в контексте НГДТ звучит двусмысленно.
Кто бы ни поздравлял юбиляров, хотелось возопить: "Зачем вы дарите им чайник, если у них нет кухни!". Министр культуры Наталья Ярославцева вручила театру сертификат на 173 тысячи рублей для поездки на международный фестиваль, за что любой коллектив сказал бы спасибо, и грех рассчитывать на что-то еще. Полпред Виктор Толоконский так прямо и сказал: "Я работаю подольше, чем Афанасьев, и тоже думаю, с кого бы спросить за здание". Зато, как сказал Афанасьев, этот человек первым поставил подпись под документом. И тем самым по-настоящему спас Афанасьева. Так что давайте не будем ворчать: "Зачем театру благодарственные письма от полпреда, если их некуда вешать".
Худрук филармонии Владимир Калужский подарил таки здание. Игрушечное. Обосновал тем, что стоило поднести подобный презент на юбилей музкомедии, которой исполнилось в два раза больше, как той сразу было отпущено несколько миллиардов на строительство театра-дома. А сама филармония и вовсе скиталась по чужим площадкам – и дождалась таки концертного зала. Но, как заметил экс-актер НГДТ Юрий Татаренко, шутить на тему несостоявшегося новоселья НГДТ уже стало моветоном. А куда деваться, если сами афанасьевцы сделали свою жилищную проблему сквозным образом юбилейного капустника.
Так, Владислав Шевчук в образе приезжего поляка допытывался, где кабинет завтруппой Ольги Подрезовой, и ему объясняли, что в подвальчике, возле туалета, между микроволновкой и смесителем. А после, развивая капустник в стилистике аэропорта, раз за разом повторяли: "Рейс 025 временно откладывается". Дальше по нарастающей: "Пассажиры рейса 025, не делайте из своего ожидания трагедию, просто ожидайте".
Пока длится многолетнее ожидание, перерастающее в смирение, ветераны НГДТ утрируют свой возраст, нацепив стариковские одежды и распевая хором: "Кому сказать спасибо, что живой?" А молодежь утрирует театральный зажим и сценический невроз, обостряющийся в момент поздравления учителей с юбилеем. Зал падает под кресла, и всем кажется, что жизнь налаживается.
На следующий день афанасьевцы отмечали четверть века в узком кругу, в своем камерном подвале, который всегда считали временным помещением. Но мы же знаем, нет ничего более постоянного, чем временное. Даже времянки на великих стройках продолжают служить жилищем после того, как разросся город. Те, кто не попал в узкий круг, но помнит былые времена, ностальгически о них вздыхали. Говорили примерно одно и то же: "Вот, помню, десятилетие в "Победе" отмечали… сидели за одним столом… всю ночь разговоры, разговоры… а потом еще целый месяц отмечали… душевно так… все как родные… не то что сейчас…". А ведь тогда и "Победу" не считали своим домом. Но время было другое, совсем другое было время.
Кстати, именно тот вечер пятнадцатилетней (!!!) давности упомянул и ученик Афанасьева Павел Южаков в юбилейном буклете. Каждый из высказывающихся с юмором и радостью вспоминает театральные байки, и только Южаков негодует: "Мы, будучи еще студентами…, пришли вводиться в новую редакцию "Чайки"… После премьеры были в эйфории, что нам удалось сыграть в таком нашумевшем спектакле. А через неделю прочитали в газете: "Пришли туристы из театрального училища и испортили Афанасьеву спектакль". Самое смешное, что через месяц автор статьи Яна Колесинская сидела в "Победе", плакала над "Чайкой" и говорила, что я все-таки хороший артист. С тех пор от критики я привит раз и навсегда".
В общем и целом все верно, только газетная цитата приведена неточно, вольный пересказ не берется в кавычки, чтоб вы знали. Кроме того, упущены немаловажные подробности. Автор статьи не просто плакала, но билась в истерике, рвала на себе волосы от раскаяния, валялась в ногах у Южакова, умоляла простить ее за горькую газетную правду, клялась, что отныне будет огульно щадить нервную систему неокрепших душ и излагать в газете только сладкую ложь. И (прославляя последующие работы возмужавшего Южакова) клятву сдержала.
Ну, столь ничтожные клятвы по столь ничтожным проблемам сдержать немудрено. Обещания же иного порядка (возвращаясь к наболевшему) остаются сотрясением воздуха – обещания властей, спонсоров, инвесторов и прочих официальных лиц. Стыдно проходить мимо новенького здания на Серебренниковской, где вместо театра располагается банк. Впрочем, муссировать эту тему стало моветоном.