Капитолина Кокшенева об итогах фестиваля «ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА»

Международный (уже десятый) театральный фестиваль "ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА" (г. Челябинск) порадовал своим богатым составом художественной жизни. Жизни продуманной (режиссерами) и воплощенной (актёрами). И в этот раз были наши лучшие артисты и театры, которые категорически и давно люблю, считаю их искусство нашим главным "домашним наследством". Они, собственно, давно уже лучшие на карте театральной России, захваченной на три десятка лет модными адептами посттеатра.

Их домашнесть - естественное следствие свободного театрального дыхания, общей творческой культуры, классической дружбы, театральная и человеческая ценность которой только усиливается со временем.

Челябинский НХТ показал МЕТЕЛЬ Леонида Леонова. В 1939-ом году, как только Леонов её написал, и прежде чем пьесу успели запретить (уже в 1940-ом), «Метель» в ту пору поставили полтора десятка театров страны, в том числе планировали и в Челябинске. Нынче Л. Леонов - редкий гость на сцене. Кружева отношений, роскошные монологи и наполненные паузы, тревожно-взвинченная атмосфера, новогодняя маскарадная радость, ожидание, потаённая жизнь и при этом огромный человеческий объём в каждом герое – всё это живёт, трепещет, борется и волнуется в актерах. Александр Майер, Ксения Бойко и Наталья Шолохова – большие русские артисты!

Спектакль Евгения Гельфонда рождён, полагаю, совсем не ради «советского мейнстрима», который становится нынче модно-актуальным и навязчиво политизированным - без выбора и осмысления. Я вижу тут, в НХТ, своеобразную реабилитацию сложной человечности с позиций русской культуры и русской семейственности. Ведь у Леонова и семья в «Метели» и круг лиц в «Унтиловске» (роскошном спектакле, поставленном в 2014 году Сергеем Афанасьевым в Новосибирском городском театре) – ведь у Леонова здесь всегда есть сучок да задоринка в биографиях и характерах героев. Есть то, что длится и длится в людях как начавшееся до времени революций и смут, что тащат в себе все эти «бывшие» люди сословий с их сословной же честью, с их преданностью культуре, в новую демократическую жизнь. Семья в «Метели» не менее «разношерстная» чем в Унтиловске, где бывший купец и бывший революционер, бывший поп и бывший интеллигент выпали из бодрого общего строя жизни и вынуждены теперь уживаться в замкнутом пространстве сибирского городишки.

Новосибирский городской театр под руководством Сергея Афанасьева привез на фестиваль и показал свой фирменный спектакль «Зеленая зона» (пьеса 1990-го года современного драматурга М. Зуева, рассказавшего о жизни в бараке в подмосковном посёлке нескольких семей). Спектакль – 2001 года! Но в том-то и дело, - спектакли, поставленные по законам органического творчества, с годами не стареют, а зреют, не засыхают, а гуще плодоносят. Право, есть какая-то тайна в искусстве этого театра, в способности его окружить смотрящего художественно-повелительным настроением, когда всякая вспышка актерской интенсивности, всякая интонация и слово связаны с центральной мыслью о ценности тех, кто умеет тянуть лямку жизни и не вздыхать с сытой-ли, с голодной-ли регулярностью о «свинцовых мерзостях русской жизни». Но и об опасности человеческой мечтательности, когда воспалишь сердце и ум, восхочешь «лучшей жизни» и не заметишь, как свою профукаешь ни за что – и об этом они точно говорят. Жизнь в этом спектакле, несмотря на внешнее правдоподобие, превышает обыденность. Ох, умеет афанасьевский актер набросить эстетический покров на всё простое и вроде бы, на первый взгляд, совсем обыденное. И снова актерский ансамбль царствует на сцене, как и в Новом художественном театре, как и в пермском «Театре у Моста». И снова выдающиеся работы роскошных артистов налицо - Зои Тереховой, Марины Александровой и Татьяны Жуляновой. Да и мужчины все как на подбор! «Ясной мысли благодать» в любом спектакле Сергея Афанасьева дает возможность увидеть точнее нашего человека в век XX-тый и нынешний: без жажды осуждения «подрежимного человека», но и без смакования недоверия к человеку, жизнь которого всегда сложнее того, о чем кричит время.

Сергей Федотов привез на фестиваль спектакль «Женитьба. Фантасмагория» Н. В. Гоголя и превратил нас в свидетелей небывалой и новой интерпретации сего знаменательного акта, который известен всем как «женитьба». Мелкий черт Кочкарев (ловкий Василий Скиданов) тут крутит своё дело, полагая женитьбу как таковую актом мщения человечеству (ведь с его очки зрения счастливых семей не бывает). Каскады гротескных сценических преувеличений, буфонные выходки женихов (горько-жалкий кураж Жевакина Александра Шаманова или изнеженная томность и запредельная комфортная лень Подколесина Ильи Бабошина) – все это очень живописно. Но вот такой Агафьи Тихоновны, как играет её Ирина Молянова (предельное простодушие, детскую голубиность души, которую нынче легко принять за болезнь по причине отсутствия в девушках такой полнейшей наивности и простосердечия) и такой немыслимо-кряжистой, диковинно-мощной, стихийно-медвежьей фигуры Владимира Ильина в роли Яичницы ( с глубокой душевной отдачей тоскующем о невестином приданом) – таких актерских воплощений знаменитых гоголевских героев, уж точно, театральный мир не видывал.

Друзья, я впадаю в театральный азарт. Нужно и остановиться.
Я не умею быть критиком, приятным во всех отношениях. Могла бы поговорить о других спектаклях, но скажу только об искрометном театральном остроумии театра ФЭСТ (г. Мытищи) в спектакле по текстам Д. Хармса; о "психоделическом" эксперименте Искандера Сакаева в "Новоднении" Е. Замятина (Петербург, "Левендаль"); о культурном, призывающим к размышлению, спектакле «Иудушка. Страсти» по роману Салтыкова-Щедрина «Театрального ковчега» (Сергиев Посад); глубоко интимную «Ленинградскую симфонию» Игоря Ларина (Петербург), и, конечно, звонко-веселые и поучительные «Письма мордобитны – получите, распишитесь» по сказам С. Писахова Татьяны Бондаренко и Сергея Старостина.

А завершаю вот какой мыслью: самая острая проблема, которую увидела лично я благодаря фестивалю – наши отношения с родной историей, проблема укоренённости в ней. Я не люблю абстрактного гуманизма, носители которого не видят (или не могут видеть) своей личной жизни в ретроспективе истории и перспективе исторической ответственности, то есть полноты, предполагающей не только стоны о «голоде, холоде, безграмотности и бедности» народа. Отсутствие навыка к такому большому историческому мироощущению – конечно, следствие той радикальной новизны, что была привнесена в наше сознание революцией 1917-го года. Набор мнений (смысловой китч) вместо сложной полноты картины – следствие того культа «беспочвенного человека», который был закреплен в нашей культуре XX–го века. И новый культ которого запросто может приобрести в наше время еще более примитивные формы.
Спектакли, о которых я говорила, собственно и есть преграда на пути такого беспочвенного выбора. Потому о них и говорила.