ЮЛИЯ ЩЕТКОВА «НОВАЯ СИБИРЬ» - О НОВОСИБИРСКИХ СПЕКТАКЛЯХ-РЕКОРДСМЕНАХ

Лидеры театрального проката: спектакли юбиляры, ветераны и рекордсмены.

На старте года «Новая Сибирь» решила обратить внимание на достижения в цифрах и узнать, какие новосибирские спектакли стали долгожителями, а какие и за более скромные сроки «эксплуатации» побили рекорды по количеству показов.

ПУТИ спектакля неисповедимы. Кажется, нет на свете такого режиссера и той артистической труппы, которые мечтали бы о провале и напрасно потраченных усилиях, однако успех постановки и долгую жизнь отнюдь не всегда возможно спрогнозировать. Как и невозможно свести воедино предпочтения публики, на одной сцене желающей видеть деревенских чудиков, на другой — игру в стриптиз, а на третьей — разоблачение мошенников.

Абсолютным рекордсменом театрального Новосибирска можно считать спектакль Городского драматического театра под руководством Сергея Афанасьева «Шутки в глухомани», премьера которого состоялась 25 декабря 1996 года. Комедия в постановке главного режиссера и художественного руководителя театра продержалась в репертуаре 24 года, пережила 740 показов, три переезда, множество вводов и при этом не желает сдавать позиции и уходить в запас.

«Шутки в глухомани» — пожалуй, самая востребованная пьеса новосибирского драматурга Игоря Муренко. Трагикомедия о «похоронах по недоразумению» идет на сценах 88 театров России, Литвы и стран СНГ. Однако именно в Новосибирске режиссер Сергей Афанасьев выпустил самый долгоиграющий вариант, открыл традицию менять в пьесе трагический финал на happy and и придумал беспроигрышный ход — угощать зрителей водкой и собственноручно слепленными пельменями.

«В начале все играли по правде — по какой-то такой жизненной правде, и именно эта правда была смешной, — вспоминает артистка Городского драматического театра Ирина Ефимова, бессменно исполняющая роль Бабы Паши в спектакле «Шутки в глухомани». — А сейчас стали играть по-другому. Получилась какая-то надстройка над правдой, и уже она стала смешной. Сама суть смешного изменилась. Спектакль много и часто менялся. Сначала это было связано с пространством: с маленькой сцены в «Кобре» мы уходили на большую в «Победу», а потом переходили опять на малую — в подвал. Затем начались вводы, и новые люди вносили нечто свое. Каждый артист, вводясь в спектакль, нанизывал свою новую бусину, и уже приходящий следующий осваивал привнесенное его предшественником. Это сразу был импровизационный спектакль. Мы никогда не играли точно по тексту. Сергей Николаевич сразу отмел трагический финал и оставил только интригу, из-за которой и крутится сюжет, — желание Саньки разобраться в отношениях с женой. А феномен этой пьесы, как мне кажется, заключается в любви людей, проживших вместе целую жизнь. Их шалости и чудачества, которые происходят от невозможности, как в юности, высказывать свои чувства, на самом деле поднимают очень важную тему в нашей жизни. Потому что годы идут, а любовь от нас никуда не уходит: ведь любят не только молодые, но и зрелые, и пожилые люди. Желание продолжать говорить о чувствах возбуждает в зрителях ответные эмоции. Публика откликается, расслабляется и начинает дышать вместе с героями».

За без малого четверть века «Шутки в глухомани» игрались в самом разном пространстве и работали на самую разную аудиторию — от преданных и проверенных временем поклонников до осужденных, отбывающих наказание в ИК (был у ГДТ и такой опыт проведения культурно-просветительских мероприятий). Режиссер «Шуток в глухомани» Сергей Афанасьев честно признается, что ставок на эту пьесу коллектив делал не так много, однако и по сей день билеты на комедию из деревенской жизни разлетаются, как горячие пирожки.

Юлия ЩЕТКОВА, «Новая Сибирь»

Читать статью полностью на сайте «Новая Сибирь»