ВЫ ГОВОРИТЕ ПО-ФРАНЦУЗСКИ?
Сегодня – премьера в театре Афанасьева. Выпускница мастерской Леонида Хейфеца Софья Гуржиева поставила в рамках проекта «Дебют в России» Фонда развития ГИТИСа музыкальную карикатуру «Урок дочкам» по пьесе Ивана Крылова.
А что, знаменитый баснописец еще и пьесы сочинял? – напрашивается вопрос. А то! У него их целый десяток. Впрочем, «Урок дочкам» тоже написан как басня – поучительная история с простым сюжетом и внятной моралью. Папаша привозит половозрелых дочек-близняшек из Петербурга домой в деревню, чтобы перевоспитать. Принимается всячески от(л)учать от поклонения Западу, прежде всего запрещает говорить по-французски. И преподносит наглядный урок, после которого зал, выкинув из генной памяти железный занавес, должен зарыдать в пароксизме озарения.
Зачем сегодня тащить это на сцену? Дак в отместку санкциям же! Вполне себе актуальная повесточка, которая настолько абсурдна, что укладывается в одномерное высказывание. Острая проблема оскудения русского языка – это совсем не отсюда, это про другое. Казалось бы, такой материал годится разве что для учебного театра. Даладно! Ставят эту пиесу то там, то сям. Например, Тверский Академический(!) театр драмы выпустил водевиль «Урок дочкам» на свет божий в 2018 году, а такое впечатление, что тогда, когда и был написан (ни рано ни поздно, в 1807 году).
Однако! У Софьи Гуржиевой не так всё просто. Вернее, с бытовой линией просто, с пластическим рисунком – не так. Не зря она прежде всего хореограф, причем состоявшийся, а еще она танцовщица. В отсутствие драматургии она акцентирует изобретательную хореографию, переводит архаичный текст на язык тела. Метафора оторванности от дома, когда два кулечка с младенцами из рук няни уносятся прямиком на чужбину, где будут предоставлены сами себе, среде и мадам Гри-Гри (почему-то она исчезла из программки) – это тоже из области хореографии. Вот было бы всё остальное сыграно совсем без слов, а впрочем, опыт вербального освоения либретто тоже любопытен.
«Урок дочкам» сделан в двух измерениях – скучная реальность и инфернальная ирреальность. Спектакль окольцован круговой мизансценой, где персонажи, подчиняясь медитативному ритму, как заведенные двигаются по накатанной колее, и ничего не происходит, и ничего не происходит. Их несет по течению поворотного круга, где, как в пустой и бездумной жизни, нет пиков и падений, нет волнений и потрясений. Такова деревня в представлении Лукерьи и Фёклы, куда их сослали в наказанье за столичные выкрутасы.
Варвара Сидорова и Татьяна Мухоедова скалькировали сестер с сегодняшнего дня, остроумно их окарикатурив. Этим оторвам не хватает только накачанных губ и молодежного сленга – по-французски, согласно пьесе, они щебечут лучше, чем на русском. А так всё в норме: отлично устроились жертвы коллективного вайба, новомодных диет, ночных клубов, потребительских клише, заграничных трендов. Две тощие дурочки технично зажигают на танцполе, физической активностью заменяя умственную деятельность.
Их comporeri dance выстроены как самодостаточные номера современной эстрады, а гвоздь программы – переодевание юных кривляк из стильных пижам (последний крик моды) в бальные платья (мода вне времени, предназначенная для покорения маркизов). Торопясь, суетясь, изгибаясь, извиваясь, предвкушая и предощущая вожделенную встречу с лже-французом, ни секунды не задерживаясь в статичном положении, беспрестанно перебирая ножками и ручками, они натягивают панталоны, чулочки, кроссовки, ох что будет, ох что сейчас будет… А будет кринж – вернее, аh! quelle leçon!
Световая партитура Софьи Лариной подчеркивает потустороннюю природу танцевальной стихии – неоновые лучи, светящиеся рамки, лазеры, лампы, экран на заднике, на фоне которого вместо видеопроекций двигаются в контровом свете силуэты участников действа. Лаконичная сценография Ольги Секорской не допускает ничего лишнего – если на сцене появляются стулья, то для активного функционала.
Лишними кажутся только слова. Кроме, разве что, финальной сентенции суровой няни Василисы у Татьяны Жуляновой: «Матушки барышни, извольте кручиниться по-русски!». Она не выпускает из рук березовое полено, которое держит как выкормленного ею младенца.
И вот театральный Новосибирск замер в ожидании первой постановки на новой сцене от Сергея Николаича, где русский психологический театр развернется во всю ширь.
Яна Колесинская