"Надеюсь, Гамлет мимо меня не пройдёт"

“Унтиловск”, “Дон Жуан”, “Спешите делать добро”, - послужной список молодого артиста Андрея Яковлева уже богат блестяще сыгранными им ролями. В новой постановке Сергея Афанасьева “Ревизор” Андрей сыграл городничего. Журнал СТИЛЬ выяснил, как этому обаятельному интеллигентному актеру удается великолепно воплощать на сцене циников и негодяев и почему, несмотря на свой успех в Новосибирске, он не стремится покорять столичные театры.

- Андрей, какую формулу театральной пьесы вывел в своем “Ревизоре” Гоголь, что режиссеры возвращаются к нему снова и снова - с большим успехом?

- Во-первых, во времена Николая Васильевича не было всех этих отвлекающих электронных средств, и писатели могли направить всю свою творческую энергию на изучение природы человека. Если вдуматься, человеческие отношения не меняются, и чувства остаются прежними - это система, созданная природой, Богом. И, когда нам с экрана телевизора говорят, что наступили новые времена, это неправда. Поменялись цены на фотоаппараты, видоизменились телефоны и автомобили, и еще какие-то внешние атрибуты жизни. Но любовь или зло - как работали по одним законам, так и работают, это не изменить. Талант Гоголя именно в том, что он очень точно описал психологию человеческих отношений.

- Но вы - современный человек. Какая из проблем, поставленных в “Ревизоре”, откликнулась в вас больше всего?

Очень четко показано отношение власти к народу. Когда попадаешь в круг тех людей, чувствуешь себя какой-то мелкой блошкой - на тебя смотрят с высоты небоскреба, как на животное. Я сталкивался с чиновниками, и по себе знаю, как это неприятно. Особенно, когда говорят одно и тут же делают другое - обидно же, чисто по-человечески. Дай бог, у нас сейчас борются с коррупцией - привет, Владимир Владимирович Путин!

- Вы в это верите?

Я верю, что коррупция будет побеждена. Надо верить. Мне надоело быть пессимистом, хочется уже надеяться на лучшее.

- Тем временем финансирование культуры снова урезали. Как это ощущается в творческой среде?

Сколько я себя помню, эту культуру урезают и урезают - как начали лет десять назад, так до сих пор. Творческому человеку финансирование это, извините, до фени. Если он действительно что-то делает, то все “пугалки” проходят стороной. Мы в театре не думали: “Эх, не додали две тысячи рублей - всё, Гоголь не получится!” Жалко, конечно, что реже стали выезжать на гастроли - этого немного не хватает. Но я не уверен, что если ты побывал в Германии и увидел европейскую жизнь, то приедешь и сразу гениально поставишь Вампилова. Вдохновение приходит не от денег.

- А от чего?

И тут мы опять возвращаемся к Гоголю: от отношений между людьми, конечно. От любви. Надо влюбляться, любить всех вокруг.

- Ваши герои в “Ревизоре”, “Унтиловске”, спектакле “Спешите творить добро” далеко не так прекраснодушны.

До прихода в театр Афанасьева у меня были совершенно другие роли. Не принцы, конечно, но и не отрицательные характеры. А Сергей Николаевич начал из меня буквально вытаскивать все эти вещи, и это конечно, кайф - побыть плохим на сцене, хотя в жизни ты таким не являешься. Есть какая-то чертовщинка в том, что ты переходишь грань и действительно веришь в то, что готов на подлость. Нужно только вовремя соскочить с этого, как с наркотика, потому что иной раз в реальности ты ощущаешь влияние этих ролей. Хотя, может, оно и к лучшему. Может надо становиться жестче, как те герои, которых я играю. Ведь по жизни я мягкий, выращенный в теплице, как говорится. Раньше все чего-то стеснялся, деликатничал. А Сергей Николаевич давая мне роли антигероев, воспитывает какую-то силу, стержень мужской.

- Мы беседовали с ним накануне выхода “Ревизора”, и видно было, как он вдохновлен этой работой. А у вас какие ощущения?

Невероятный кайф. Я сам от себя не ожидал такой отдачи - откуда только силы взялись. Может быть, это потому что мы поставили для себя определенные сроки, и нужно было успеть. Но я не чувствовал, что тороплюсь - во всем была совершенная гармония. Ты выходишь на сцену, не думая о том, что сейчас будешь делать и физически ощущаешь токи между режиссером и актерами. Больше всего меня поразило то, что никогда раньше на репетиции не сидело столько актеров, которые смотрели не свои сцены. Это было, как в настоящем европейском театре где-нибудь во Франции. У них ведь нет такого: “О, я сегодня не занят в сцене, значит не приду”. Даже если ты не занят, сиди и смотри, потому что ты будешь в этой шкуре, ты - часть этого организма. Ты обязан знать темпоритм других сцен, других актеров, потому что тебе надо выстраивать свои отношения с ними. Так что работалось нам просто шикарно. Я даже Сергея Николаевича не узнавал - он как ребенок: хулиганил, на ходу рождал все идеи. У нас у всех все рождалось на ходу, взаимодействие было потрясающим. Сейчас для всех нас главное - не утерять это настроение и войти с ним в следующую постановку.

- Однако, материал - каноничный. Не было ощущения гиперответственности за “бессмертное произведение”?

Поначалу я думал, что Гоголь как классик меня просто задавит. Но в какой-то момент - ррраз - и это психологическое давление стерлось. Появилось ощущение, что мы работаем над свежей современной пьесой и, соответственно, появилась актерская профессиональная ответственность за свою работу. Исчезло все, включая личную жизнь - только сюда! Я поймал настрой, когда мне не мешает ничего. Я просто иду и делаю, не боясь, что меня кто-то будет оценивать. У многих актеров есть такое: я что-то придумал, а мне сказали, что это не так, значит, я плохой артист. Нет! Ты предложил, тебе сказали “не то” - распрощайся с этим, забудь комплексы и обиды и ищи что-то новое: вперед, вперед, как паровоз. Нам на репетиции “Унтиловска” Сергей Николаевич как-то сказал: “Чего вы стесняетесь? Вы учились профессии, чтобы стесняться выходить на сцену? Нет - чтобы отдавать зрителю свое умение и талант. Так выходите и работайте!” И вся постановка пошла вперед. На “Ревизоре” он ничего не говорил - просто сам вошел в работу так, что все завертелось.

- Какие дальше актерские задачи перед собой ставите? Награды у вас есть, успех тоже - практически молодая “звезда”.

Я не думаю об этом, люблю, чтобы все было загадкой. В данной работе я правильно употребил в работу весь тот багаж, который у меня уже был наработан. И мне радостно от того, что зритель воспринял постановку. Я не думаю, что я “звезда”. Это в Москве снялся в двух сериалах - и уже великий. Но это не мое.

- Нет желания вырваться из провинциального театра в столицы?

Сейчас нет такого понятия “провинциальный театр”. Вернее, он ценится даже больше, чем московский. В Москве можно назвать максимум пару театров, где еще можно посмотреть нормальный спектакль. А по стране гораздо больше хороших актеров и крепких спектаклей. Все потому, что в Москве берут кого ни попадя - опять же из-за денег. Профессионал, знающий себе цену, естественно, требует хороший гонорар. Режиссер его вычеркивает и берет студента без опыта, который за 20 тысяч рублей играет для удовольствия публики. Театр зарабатывает большие деньги, но искусство, в общем-то, на этом заканчивается. Жаль, что из-за этого самого вопроса “финансирования” мы не видим новых талантов. Деньги очень сильно мешают творчеству.

- Андрей, после ваших спектаклей люди говорят, что волнение в душе невероятное: просто до слез. Как вы так взаимодействуете со зрителями?

Сейчас, особенно в финале, люблю смотреть зрителю в глаза. Раньше все больше смотрел поверх зала - не дай бог встретиться с кем-то взглядом. Поклонился и ушел, стеснительный такой актеришка. Теперь стараюсь прочитать в глазах человека, воодушевлен он или нет. К счастью таких постановок, чтобы зритель разочарованно сказал “гм, дааа” и вышел из зала, у нас еще не было.

- Но есть у вас какое-то тайное знание, как творится магия театра?

Меня недавно спросили, как это я столько слов в “Ревизоре” выучил, говорю их и еще играю. Сказать честно, что у меня происходит в голове в этот момент? Я говорю, говорю, а у самого в мыслях: “Господи, откуда ж я знаю это текст?” Слушая эти параллельные монологи, иногда думаю, не схожу ли с ума по-гоголевски. Но я точно не настраиваю себя так что вот сейчас выйду и заставляю всех на себя смотреть. Просто когда произношу финальный монолог про Хлестакова, который заливается по всем дорогам колокольчиком - действительно пытаюсь рассмотреть где-то там эту хлестаковскую бричку и зритель, наверное, пытается это сделать вместе со мной. Это называется “объект внимания” - о нем рассказывал Константин Райкин. Он показывал, как, читая монолог, может искренне задуматься на середине фразы и держать внимание зала хоть минуту, хоть десять, пока зрители гадают: чего это он там думает?

- Настоящая старая школа.

Она не старая и даже не классическая, а нормальная человеческая театральная школа. Я смотрел записи поступления в театральный институт 60-70 гг, и там показывали ребят, которых не приняли на вступительных экзаменах. Так вот по сегодняшним меркам, они гениальны - любой театр оторвал бы с руками и ногами. А сейчас у молодых изначально сбивают - подход а актерству очень неправильный. Еще только учатся в институте, а уже “звезды”. Ничего еще не сделали, а переживают, что мало получают. Ты куда, спрашивается шел? На золотые прииски? В театре, как в любой профессии: сначала отдай, а потом уже получи. Я начинал с двухсот рублей, помалкивал, ел гречку и работал.

- Андрей, как вы работаете с ролью? Полностью в нее вживаетесь или четко разделяете сцену и реальную жизнь?

Раньше я пробовал настраиваться. Была такая постановка режиссера Сергея Чехова “Дядя Ваня”, я играл в ней врача Астрова, и эта роль у меня получилась неудачной - может, как раз потому, что я перестарался. В спектакле звучала музыка композитора Артьемьева, я ее скачал и слушал перед спектаклем, чтобы войти в образ. А потом выходил на сцену - и пусто. Ничего не чувствовал, потому что все эмоции отдавал музыке. Сейчас наоборот стараюсь отключиться - хожу думаю о птичках, проверяю реквизит, аккумулирую энергию, а потом выхожу - и ух! Все отдаю зрителю! Теперь всегда стараюсь работать легко, хотя “Ревизор” дался непросто. Я думал, что в моем репертуаре “Унтиловск” самый сложный, но “Ревизор” тяжелее. Сегодня до трех часов ночи не мог уснуть после вчерашнего спектакля.

- Какую роль вы всегда мечтали сыграть, а какую никогда не сыграете?

Давнишняя мечта со студенчества - Зилов в “Утиной охоте” Вампилова. Думаю, что сыграю его. А вот Гамлета, наверное, нет. Многие режиссеры хотят Шекспира поставить, но ведь было уже перебыло. У Сергея Николаевича “Гамлет” в задумках был - втайне надеюсь, что мимо меня он не пройдет.

Автор: Марина Кондратьева