Типичное Средневековье в нетипичных условиях

Во французской стороне, на чужой планете,
Предстоит учиться мне в университете…
Перевод Л. Гинзбурга, из вагантов (11 —13 вв.)

«Песенка студента» стала практически гимном студенчества еще с советских времен благодаря музыке Давида Тухманова и исполнителю Игорю Иванову. Но мало кто знает, что сами строки были написаны аж на рубеже XII—XIV вв. и были найдены в средневековом сборнике Carmina Burana, который вмещал много других озорных и подчас фривольных стихотворений. Возможность частично ознакомиться с содержанием знаменитого сборника появилась у новосибирцев благодаря его cценическому воплощению — совместному проекту филармонии и драмтеатра под руководством С. Афанасьева.

Если интересный старинный литературный материал переложить на музыку — может родиться неплохая опера, причем при добавлении костюмированного театрального действия это будет уже не просто опера в концертном исполнении, а опера самая настоящая. Ну а если музыку слегка адаптировать к современности — то мы получим уже рок-оперу.
У новосибирского хорового ансамбля «Маркелловы голоса» и театра под руководством С. Афанасьева в совместной постановке в итоге вышла музыкальная рок-мистерия «Хиты Средневековья», основанная на поэзии вагантов из сборника XIII века Carmina Burana и на европейской танцевальной музыке XIII—XV вв. Кажущийся анахронизм в названии «Хиты Средневековья» на самом деле вполне объясним. Ведь любая музыка, которая не звучала в церкви, в Средние века считалась развлекательной. Соответственно раз ее любили все сословия, ее вполне можно назвать хитовой — для определенного времени.

Монахи — тоже люди
Для начала поясним, что такое вообще Carmina Burana.
В 1803 году в бенедиктинском монастыре Бойерн (Бовария) был найден манускрипт сборника Сodex Buranus, представляющий собой собрание средневековых поэм — в общей сложности более 200 морально-дидактических, сатирических и любовных стихотворений вагантов (бродячих поэтов), адресованных школярам, поэтам, монахам и т. п.
В XIX веке 46 поэм сборника перевел с греческого и латинского на английский язык Джон Эддингтон Саймонд. А уже немецкий композитор Карл Орф в 30-х годах XX века написал на основе английского сборника (выбрав оттуда 24 стихотворения) сценическую кантату Carmina Burana. (Латинское название Carmina Burana в целом и означает «Песни Бойерна»).
Однако новосибирский проект к Орфу на имеет никакого отношения. Инициатор программы «Хиты Средневековья» художественный руководитель хорового ансамбля «Маркелловы голоса» Игорь Тюваев сам подобрал аутентичную музыку (самую лучшую, оставшуюся от Средневековья) и положил на инструментальные и танцевальные мелодии латинский текст. Например, особенно узнаваемая месса Dona nobis pasem в трактовке «маркелловцев» стала танцем сантарелла.
Чуть погодя мы поговорим о музыкальной части отдельно. А вот часть литературная, исполняемая актерами театра Афанасьева — самый настоящий «бурановский» текст в русском переводе Льва Гинзбурга.
Будет ли зрителям интересна средневековая поэзия, спросите вы? Вполне. Ведь волнующие человечество вопросы не изменились со времен Средних веков и актуальны для всех народов. Так, на страницах Codex Buranus авторы рассуждают о быстротечности жизни, непостоянстве удачи и богатства и, наконец, о радостях обжорства, веселья, азартных игр и плотской любви. И что характерно — рукопись с довольно-таки фривольным содержанием была найдена в монастыре! Не секрет, что распущенность, царившая в X—XV веках на Западе, не обходила стороной и монастырские стены.
В этой связи само определение жанра — «кодекс» в названии произведения — имело иронический подтекст: в противовес «формальным» христианским наставлениям и пропагандируемому благочестию авторы предлагали иной «кодекс» поведения.
«Эй, раздался светлый зов, —
Началось веселье!
Пол, забудь про Часослов!
Прочь монах из кельи!»
Сам профессор, как школяр,
Выбежал из класса,
Ощутив священный жар
Сладостного часа…
…Жизнь на свете хороша,
Коль душа свободна,
А свободная душа
Господу угодна.
Возможно, именно существовавшие в то время запреты и давали свободу творческим умам. Трудно представить, как воспринимались читателями XIII века поэмы вагантов на латыни, однако переведенные сии опусы и спустя столетия веселят публику.
Я скромной девушкой была,
вирго дум флорегам,
нежна, приветлива, мила,
омнибус плацебам.
Пошла я как-то на лужок,
флорес адунаре,
да захотел меня дружок,
иби дефлораре… и т. п.
Однако кажущаяся легкость и доступность подобных стихотворений не затмевает забавного остроумия, во многом блещущего благодаря удачному переводу Льва Гинзбурга:
Чтоб потешить вас, братцы,
беседою,
Я вам байку смешную поведаю:
Вакх и пиво однажды повздорили
И нещадно друг друга позорили.
В жарком споре случается всякое…
Диспут мог бы окончиться дракою,
ибо Вакх выдвигал обвинения,
как всегда находясь в опьянении.
Факт обнаружения «неприличных» стихов в священной обители имеет ряд объяснений. Во-первых, первыми вагантами как раз и были сами клирики (жившие вне своего прихода или вообще не занимавшие определенной церковной должности). Ну а во-вторых, в монастырях в Средние века размещались библиотеки — хранили произведения именно там.
Постепенно ряды вагантов пополнялись студенческими товариществами, переходившими из одного университета в другой, а в эпоху ослабления собственно поэзии вагантов в эту группу и вовсе начали вливаться представители других сословий, в частности, городского.
Будет ныне утвержден
Наш союз вагантов
Для людей любых племен,
Званий и талантов.
Поэзия вагантов не славилась изысканностью стиля. Соответственно и содержание подобных произведений было направлено преимущественно на отдых для тела, нежели для ума и души. Вместо характерного для феодальной знати куртуазного служения даме превозносилась «конкретная» любовь.
Выходи в привольный мир!
К черту пыльных книжек хлам!
Наша родина — трактир.
Нам пивная — божий храм.
Ночь проведши за стаканом,
не грешно упиться в дым.
Добродетель — стариканам,
Безрассудство — молодым!
Жизнь умчится, как вода.
Смерть не даст отсрочки.
Не вернутся никогда
вешние денечки.

По классике — бодрячком!
Мимолетность этих «вешних денечков» и необходимость пользоваться каждым мгновением молодости — как раз и есть главный вывод, который делают для себя персонажи «Хитов Средневековья». В целом программа поставлена по принципу «Декамерона»: герои (под музыкальное сопровождение хорового ансамбля) рассказывают забавные истории (в данном случае развлекаясь в таверне), которые, однако, имеют злободневный подтекст и в целом отражают социальный срез общества эпохи Средневековья — именно по этому принципу Игорь Тюваев и выбирал поэмы из Carmina Burana. Соответственно и персонажи самые типичные для тех времен: католический священник, девушка легкого поведения, студент-школяр, монах-пропойца.
 Не знаю, было ли в средневековых тавернах так же весело (по крайней мере средневековые стихи на латыни тоже написаны в рифму), но после совместного проекта филармонии и театра Афанасьева хочется сказать: в ТАКОЙ трактовке ранняя музыка зрителям нравится. Их внимание не было погашено ни на минуту, причем не только благодаря забавным текстам Carmina Burana, но и такому музыкальному жанру, как medieval, основанному на средневековой европейской музыке, но сочетающему в себе элементы рока.
В рок-мистерии «Хиты Средневековья» доминирование электроники и ударных с акцентированием на ритм позволило в полной мере оживить классику. А добавление экзотических музыкальных инструментов (некоторые из которых хоть и не соответствовали исторической родине представленных событий) все-таки подчеркнуло колорит ушедших времен.
Музыкальное действо было разбавлено интересной игрой актеров и сопровождалось зажигательными, поистине «хитовыми» в Средние века танцами: сантареллой, турдионом и особенно любимым новосибирцами контрдансом.
Причем в процессе этого заигрывания со зрителями танцами, музыкой и актерским мастерством вдруг да всплывет знакомая мелодия — проскользнет в шутку музыкальный фрагмент из «Танца маленьких лебедей», или группы Queen (отголосок недавнего проекта филармонии), или изображаемая Эвридика скажет «спасибо» на просьбу ее воскресить.
Не стоит искать в рок-мистерии «Хиты Средневековья» особого глубокого смысла: пожалуй, этот проект рассчитан на эмоции, ведь и содержание его литературной основы больше напоминает шуточные наставления Овидия, нежели изречения Сократа.
Однако даже в эпикурейской морали находится место поучениям. К примеру, если в отсутствие мужа-моряка жена понесла от другого и представила прибывшему супругу подросшего ребенка как дитя снежного человека («Гуляла в Альпах я однажды/и вдруг занемогла от жажды,/взяла кусочек снега в рот — /и вскоре стал расти живот»), то ее грех и ложь в конце концов будут наказаны.
«Мы были с мальчиком на юге,
а там ужасный солнцепек.
Вдруг вижу: парень-то потек
и тут же превратился в лужу,
чтоб ты… не изменяла мужу!»
— именно так объяснил своей неверной супруге «рогатый» муж, куда он дел увезенное с собой через пару лет в плаванье «снежное дитя».
Им, бабам, хитрости хватает,
Но снег всегда на солнце тает!

Компромисс эпох
Поскольку в представленном проекте, конечно, не смогли прозвучать абсолютно все произведения из Carmina Burana, то и рассуждать о какой-то объединяющей композиционной идее не имеет смысла. Отсутствует, как мы уже говорили, и перекличка с Орфом. Тем не менее кое-что от немецкой кантаты осталось.
Так, в задуманном Орфом произведении собранные воедино пять частей Carmina Burana находили отражение в колесе Фортуны, размещенном на сцене. Каждый раз с очередным витком произошедших в судьбе персонажей событий перемещалось и колесо: счастье оборачивалось печалью, а надежда сменялась горем. Но поскольку в новосибирской версии персонажи разных поэм никак не связаны и судьба каждого представлена одним пластом (ну разве что за исключением школяра, который вначале хвалит «возлюбленную свою филологию», а затем приходит к выводу, что любить следует все-таки женщин), то и колесо Фортуны стоит на месте, служа просто декоративным элементом. Отсутствует в местной версии и такой любопытный стих, как «Прощание со Швабией», — та самая «Песенка студента», о которой мы упомянули вначале. Как признался «ЧС» Игорь Тюваев, эту песню изначально он хотел вообще сделать для выхода на бис — чтобы попеть ее вместе с залом, однако, поразмыслив, решил, что все-таки настоящий ЭСТРАДНЫЙ хит может разрушить всю средневековую концепцию спектакля.
Кстати, в «Песенке студента» исчезло два абзаца: в одном прощающийся школяр обещает, что будет молиться богу за своих товарищей, в другом — прощается со своим швабским краем. В первом случае абзац явно «ненужный» советскому человеку, в другом — не совсем ясный: мало бы кто понял, что Швабия — это название герцогства, а не ироничное обозначение.
Справедливости ради надо добавить, что оба абзаца, будучи убранными из «Песенки студента», значительно ее осовременили, сделав понятной и в наше время. Как, впрочем, понятен и тост «За тех, кто в море!» из поэмы «Кабацкое житье» — хоть это и не игра-перекличка с Макаревичем, а традиционный русский (!) морской тост. И бог его знает, как молились и пили за своих моряков средневековые люди. До нас Carmina Burana дошла такой, какой ее увидели творцы XIX—XXI веков.