ВАЛЕРИЯ ЛЕНДОВА О ПРЕМЬЕРЕ «ГОРЕ ОТ УМА»

Уж сколько дней прошло с премьеры, а строки эти как живые, вспыхивают внезапно, звучат в тебе, когда надо и когда не надо… Абсолютно гениальный язык. Абсолютно гениальные типы нашей всё ещё длящейся истории… И «упаковка» роковых вопросов в вечный жанр весёлой и грустной русской комедии…

У «Горя от ума» есть ещё одна заслуга, о которой филологам не нужно говорить, но про себя-то можно пофантазировать. Особая придирчивость, с какой написан отзыв Пушкина о грибоедовской комедии… Так пристально поглядывает молодой ещё лев на блестящего представителя львиной породы, на мэтра, вызвавшего своим творением общее восхищение. Почему бы не допустить, что есть в этом взгляде и сознание своих окрепших сил, и жажда соревнования – были же в северной ссылке на рабочем столе черновики «Комедии в мольеровском духе». Только вот слетели они на пол. А на столе осталась «Комедия о настоящей беде московскому государству» – остался «Борис Годунов». Появление одного шедевра подтолкнуло рождение другого…

«Саша!!! – Соня!!!» – раздается вдруг вопль юной парочки навстречу друг другу, и удивительно, как он тебя радует. Не пороки «фамусовского общества», о которых мы писали в школе тонны сочинений. Не гордый «декабрист Чацкий». А вот это «Саша! – Соня!» Не столкновением с миром большой политики начинает дышать афанасьевская сцена – личной жизнью каждого персонажа, любовью, негодованием, надеждами. Режиссёр словно пробуждает особую открытость пьесы, нестреноженность её концепциями, обеспечивающую самодвижение действия, саморазвитие игры, как всегда теплой, живой, непредсказуемой. Зритель сразу подхватывает это «счастье встречи», пусть хоть на миг, пусть то ли явь, то ли сон, пусть потом все встанут на свои места, всех возьмут за горло «предполагаемые обстоятельства», но пока-то «Саша!!! – Соня!!!» Здорово!

А растреклятое (с 7-го класса) «фамусовское общество» – да его тут и нет. По крайней мере, не доминирует. За него отвечает один Фамусов Владислава Шевчука и делает это, обретя опять же личный интерес, найдя свою миссию. Фамусов вдруг понял, что дочь то его заневестилась! Чего стоит в её сне прогулка с молодым человеком по цветущему лугу, Молчалин с утра под её дверью, Чацкий в дверях, а Скалозуб на подходе: «Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом!» Отец, охраняя дочь, прихватывает и весь «русский мир», и его охраняя от «их нравов», «агентов влияния» с Кузнецкого моста и модных лавок. И он стоит один! Скалозуб то приглуповат. «А Загорецкий наш не выдержал, пропал». А Репетилов наш в чью пользу разражается своим монологом? А бывшие друзья Чацкого – Горичи – просто монстры при самом доброжелательном отношении. Остальные сторонники на балу вот-вот развалятся от дряхлости, и шесть княжон не оживут… Всё надо делать самому. Шевчук как всегда хорош. Вроде бы не в своей роли, маленький, взъерошенный, громкоголосый, вечно бдительный, а какой патриот!

Весь этот бал вообще-то «нафталин», конечно, но какой-то уж очень стандартный. Нет в нём современных убийственных примет, подробностей, которыми обычно так силён театр. Финал со сплетней не работает – сегодня такие ли сплетни затухают… Есть особая чуткость в том, что театром не слишком сконцентрирован драматизм в финале. Чацкий – не Гамлет и не Мышкин (и как их бог вместе свёл сегодня на новосибирских сценах!) Его отъезд – не вопрос жизни и смерти, как у тех, да и сражаться ему, в сущности, не с кем. Даже дуэль с Молчалиным не получается. Молчалин – тот человек в коротких штанишках, который скоро превзойдёт Фамусова. Искренне не понимает, зачем штурмовать Бастилии, если можно «согнуться в перегиб» перед Татьяной Юрьевной. (Жаль только, что актёр Артём Плашков так тщательно играет порой своё «физическое отсутствие», что местами в это начинаешь верить). А Чацкий вообще «не луч света в тёмном царстве», не существует сам по себе, тесно влит в молодую команду, которую выводит на авансцену Афанасьев.

Афанасьев портретирует юность с нескрываемой симпатией и лёгкой насмешкой, понимая её, но не льстя ей. У него вся молодая четвёрка – люди «с убеждениями», «идеологические люди», отстаивающие себя в этом мире. Даже Софья. Особенно Софья.

Небольшого росточка пышногрудая и большеглазая (Кристина Кириллова), она не менее принципиальна, чем Чацкий (Сергей Шелковников). Доктринёрка страшная. Сидя под надзором, прочитав много умных книжек – выученное однажды выучено навсегда. Человек должен быть добрым и всех любить. И тогда это Молчалин, а не Чацкий… И дружбу всех он в доме приобрел, и моську-то погладит… Кое в чём права, но людей не знает, и всё – «мимо жизни!» Можно любить такую Софью? В письме Пушкина к жене есть оговорка: «Какая же ты дура, ангел мой!» Так сколько же в ней восхищения и любви!.. Чацкий – любит.

Назначил себе эту девочку «в награду всех трудов», чтобы завоевать её, готов на всё – мимика, жесты, движение, броски и кувырки, и ботиночки на босу ногу – всё идёт в ход. Ирония, сарказм, прямая злость непочтительного слова – достаётся всем, кто подвернётся под руку. Чацкий Шелковникова – главное открытие спектакля. «Танцующий Чацкий», «рассерженный Чацкий» (задолго до английских «рассерженных»), кто он, о ком до сих пор спорят театры? Актёр легко, органично сдвоил эти определения. И не надо тяжелить роль – другое дело, если бы играли о судьбе реформ в России… о судьбе либерализма в России… А здесь – мотив воли, свободы, полёта живёт в каждом, но только это всё для себя… «Ты для себя лишь хочешь воли» – опять Пушкин. Додин в «Коварстве и любви» предостерегает: не надо переоценивать молодость. Кто с детства погружён в «нафталин», вряд ли прыгнет выше себя. Скажем молодым спасибо за то, что в них есть и будет жажда большего (и от персонажей и от исполнителей).

И ещё об одной роли. В спектакле есть верный сторонник Чацкого, только он о том не знает. Ловкая, смелая (Лиза – Инна Исаева), взлетает она на узкий поребрик перед сценой. Мы сразу попадаем в плен её дерзости, её весёлого бесстрашия. Фамусов предпочитает не связываться. Он вообще напрасно надеется укротить её в каком-нибудь птичнике под Тверью – она сама как птица белая готова взлететь – сбежит вмиг. И любовь для неё дело не муторное, а весёлое, что давно оценил симпатичный буфетчик Петруша (Илья Боров), вместе они откалывают такой танчик, что зал тоже хочет на сцену! Эти вольные, буффонные, водевильные мотивы очень к лицу старому сюжету, поддерживают его сегодняшний тонус.

Стихи прямо на глазах превращаются в пословицы…

Кричат все женщины «ура» и в воздух чепчики бросают…

В Новосибирске после огромного перерыва на сцене снова «Горе от ума».

Валерия Лендова

Фото: Екатерина Кастерина