Страшные сны уездного города
Почти двести лет назад Николай Гоголь написал комедию «Ревизор». С течением времени какие-то реалии меняются, а какие-то остаются неизменными, превращаясь в национальный миф. Изменилось ли российское чиновничество с тех пор? Художественный руководитель Новосибирского городского драматического театра Сергей Афанасьев на этот вопрос отвечает отрицательно. В спектакле «Ревизор», который вошел в программу нынешнего «Ново-Сибирского транзита», вновь оживают хлестаковы и городничие, добчинские и бобчинские, ляпкины-тяпкины и земляники. На сцене распахиваются огромные ворота, будто наспех сколоченные из деревянных досок, затягивая нас в смешной и страшный, но в целом довольно знакомый мир. Он лишен временных примет, поскольку все это было, есть и, скорее всего, будет. Так чувствовал Гоголь, так чувствует и Афанасьев.
В этом мире нет ничего подлинного, настоящего. Персонажи не те, кем кажутся. Здесь грязный бродяга скрывается в мусорном баке и превращается в респектабельного мэра-городничего (Андрей Яковлев). В замечаниях для господ актеров, предваряющих пьесу, сказано, что Городничий начал службу с низших чинов. Режиссер подает это впрямую, доводя до крайности и воплощая на сцене известное выражение «из грязи в князи».
Жена (Снежанна Мордвинова) и дочь (Инна Исаева) Городничего оказываются ведьмами, которые при удобном случае пристально вглядываются в зеркало, чтобы предугадать, кто появится на пороге. Они напоминают инфернальных героинь гоголевских повестей из цикла «Вечера на хуторе близ Диканьки». Под стать им служанка Авдотья (Вера Бугрова) – хрупкая девушка с мертвенно-бледным лицом – то ли панночка из «Вия», то ли утопленница из «Майской ночи». Чиновники в спектакле появляются оборотнями, зомби, вурдалаками с признаками разложения и приобретают «человеческий вид» (избавляясь от элементов пластического грима) только после известия: «К нам едет ревизор». Мистика врывается в реальность и заменяет ее. Бесовское, демоническое прочно укоренилось в этом городке и не допустит здесь проявления истинных чувств, стремлений, переживаний. Даже Хлестаков (Алексей Казаков), персонаж извне, который по воле случая втянут в интригу, быстро принимает условия игры и «оборачивается» ловким вралем, с удовольствием выдумывающим подробности своей жизни, чтобы соответствовать сильным мира сего.
В «Ревизоре» «маленькие люди», по мысли Гоголя, лишены человеческого содержания. В спектакле Афанасьева это воплощается, в первую очередь, в системе персонажей и их поступках. В некоторых сценах человека буквально заменяет тряпичная кукла: городничий избивает куклу-полицмейстера; Осип (Захар Штанько), не решаясь свести счеты с жизнью, подвешивает вместо себя куклу посреди гостиничного номера; Хлестаков пугает этой же куклой трактирного слугу (Павел Поляков), который отказывается нести обед.
Мотив отсутствия подлинной жизни отражается и в сценографии Владимира Фатеева. В глубине планшета выстроены двухуровневые декорации. Первый и второй этаж соединяются широкой деревянной лестницей, по которой герои спектакля взмахивают вверх, взмывают, карабкаются, всходят и с которой сбегают, сваливаются, сползают, скатываются вниз. По этой вертикали можно выстроить диаграмму их жизненного пути. Задняя стена второго этажа обита старыми матрасами. Благодаря этому возникают ассоциации с тюрьмой или ночлежкой – маргинальным пространством, в котором существуют люди «со сдвигом», лишенные моральных и нравственных ориентиров.
Центральная линия спектакля строится на оппозиции Городничий – Хлестаков. Андрей Яковлев наделяет Сквозника-Дмухановского чертами современного управленца, уверенного в себе и своем положении в обществе. Он может быть заискивающе льстив и безжалостно прямолинеен, воплощая замечание драматурга: «Переход от страха к радости, от грубости к высокомерию довольно быстр, как у человека с грубо развитыми склонностями души». Герой Яковлева не знает серединных состояний. Он по-гоголевки негибок. В спектакле это проявляется наглядно в пластическом рисунке роли. Герой сдержан в позах и жестах. Вся его фигура вытянута в четкую прямую линию. Расположение к другому (чаще всего, неискреннее) Городничий демонстрирует наклоном всего тела вперед.
Кажется, все вокруг подчиняется ему. Он руководит окружающими как опытный дирижер. Напрямую это раскрывается в сцене выступления народного коллектива (состоящем из артистов театра), который в псевдопатриотическом порыве поет перед Хлестаковым: «Говори, о чем захочешь, лишь бы только о России». Чиновничество уездного города вливается в многоголосье и становится частью хора. При этом Андрей Яковлев так виртуозно исполняет роль, что создается ощущение, будто и зритель поддается манипуляциям Городничего, поскольку внимание сосредотачивается прежде всего на нем. И когда в финале обман Хлестакова раскрыт, немую сцену заменяет обращение взбешенного Городничего в зал: «Чему смеетесь? Над собою смеетесь!»
Хлестаков, в отличие от Городничего, не стесняет себя в движениях и не скупится в проявлении чувств. Он завладевает окружающим пространством, размахивая руками и «летая» по сцене. Хлестаков Казакова – манерный инфантильный молодой человек. Детское в нем подчеркивается тем, что ему нужна нянька, поэтому он оказывается на руках то у Осипа, то у Городничего. Он живет, полагаясь на удачу: повезет – не повезет. Все, что с ним происходит в провинциальном городке, воспринимает, как увлекательное приключение. Исследователи творчества Гоголя видят в Хлестакове проявление дьявольского (по сравнению с остальными персонажами). В спектакле Афанасьева это представление переворачивается: герой сам окружен чертями в мундирах. Конечно, по случайному стечению обстоятельств он выдает себя за другого, но лишь потому, что воспринимает жизнь как игру. Именно поэтому отличия Хлестакова от Городничего в спектакле НГДТ не так велики, как может показаться на первый взгляд, ведь петербургский чиновник добивается успеха благодаря умению самозабвенно врать.
Но ни Городничий, ни Хлестаков (даже в качестве ревизора) не наделены в спектакле абсолютной властью, опять же к вопросу о подлинности. Ближе к финалу дирижера-Городничего сменяет дирижер-черт (Элина Филатова). Представители власти в России – отнюдь не наместники Бога на земле.
май 2016
Мария Кожина